да..... это где же такое пишут?

Нашёл я "творчество" написанное мной и моим очень хорошим товарищем. Данная глупость является "фанфиком" по моему произведению, которое, может быть, выложу позже. Может быть тут вы найдёте море ошибок, но я скажу сразу, что было очень смешно и на ошибки как-то не обращали внимание.Итак, ЭТО - величайший бред, который только приходил мне в голову! Пока выложу только 1-ю главу. Есть ещё 2-я, а над 3-ей уже не хватило сил работать Если понравиться, выложу 3-ю

Часть первая. Храпящие в тумане.

Предположим, что олень пошел охотиться на медведя.
Конечно, мы сразу начинаем крутить пальцами у виска,
Пускать изо рта пену и орать, что такого не бывает.
Но вот олень убил медведя, и мы оказываемся в весьма
затруднительном положении…

Глава 1. Никогда не разговаривайте с идиотами.

Стояло тихое, погожее летнее утро. Дневные птицы в такую рань еще только распевались, а ночные уже устроились дневать в укромном месте, и над миром разливалась благословенная тишина.
Несмотря на ранний час, солнышко уже начало припекать. Правда, старому вояке Бомбасту Сбрендибору припекало только спину. Объяснение тому было  весьма простое – он лежал лицом вниз в молодом орешнике. И был этим совершенно недоволен. Не то чтобы раньше ему не приходилось леживать головой в кустах. Подобное случалось со Сбрендибором не раз, и иногда на месте кустов оказывались куда худшие представители зеленого семейства. Просто лежать, не имея никакой возможности к шевелению какой-либо конечностью было весьма обидно. «Не так я представлял себе встречу с родными местами, - думал честный Бомбаст, - Я конечно слышал не раз, что возвратившись домой, в знакомые края, путник припадает к земле с лобзанием. А потом долго сидит в дорожной пыли и заливается счастливыми идиотскими слезами. И… и грязь по щекам размазывает… Глупо, конечно.  Однако, тяжелый какой…»
Словно уловив его последнюю мысль, сверху кто-то хохотнул.
- Варрумба охлупень попендоуз? – вопросил глас свыше. – Глуршилопай ахурье маздай злобентроп?
Смех повторился. Бомбаст, несмотря на свою профессию, был человек мирного характера. Без нужды он никогда не грубил людям. Даже в годы буйной молодости, когда Паддин Гупоступ из Дроводерга в пьяном угаре застегал вожжами его лошадь, Сбрендибор не сказал ни слова. Гупоступа же сняли, только когда какой-то бюргер наткнулся поутру на болтавшиеся под фонарем ноги. Да и вожжи перерезали далеко не сразу. С тех пор Бомбаст Сбрендибор постарел и с годами сделался еще добрее. Он бы и в этот раз не стал возмущаться. Просто на нем сидели.
- Ты бы слез лучше, мил человек. – Посоветовал старик сквозь зубы. Не от злости – воздуху не хватало. И из чистого человеколюбия предупредил: – А то все равно встану, так тебе хуже будет.
- Хрюготоламус? – осведомился голос.
- Мне б вздохнуть бы… Эй, сле-зай! Слышишь ты, слезай говорю-ю..!
Еще чуть-чуть, и позвоночник Сбрендибора наверняка поздоровался бы с грудной клеткой поближе. К счастью, то ли по придушенному хрипу, в который плавно перешла последняя фраза, то ли по цветению пестрых пятен на синеющем лице Бомбаста,  незнакомец наконец уяснил, что от него хотят, и освободил сиденье. На этом не ограничился и, взяв старика за плечи, одним рывком поставил на ноги. Воздух тут же вернулся в легкие.
Когда Бомбаст стал ощущать себя скорее человеком, нежели кузнечным мехом, он смог рассмотреть незнакомца (Сноска. Незнакомец: так на одном из диалектов наречия скальных карликов называют существ, охотящихся на этих самых карликов и имеющих привычку внезапно сваливаться на голову, ломая шейные позвонки, а потом долго сидеть сверху и дружелюбно улыбаться. Конец сноски). Вы видели когда-нибудь холм? Холм, освещенный лучами восходящего солнца, покрытый густой шелковистой травой, холм, на котором крошечные ноги тысяч маленьких и дивных существ отплясывают до зари? Так вот, стоящий перед Сбрендибором парняга меньше всего походил на тех маленьких существ. Он походил на холм. Здоровенный перевернутый холм, ухмыляющийся тремя десятками абсолютно сумасшедших зубов, и способный на первый взгляд остановить небольшую речушку, просто ухватившись рукой за колесо водяной мельницы. На голове у великана располагался стог льняных волос, разваленный напополам корявым пробором. В виде милой шутки природы(а как же иначе!) борода на его лице была вовсе не в тон шевелюре, а рыжая и почти такая же густая, как и на руках. Детина стоял и улыбался. Бомбаст вздохнул.
- Вот, что, парень, иди-ка отсюда, пока цел. Добрый мой тебе совет.
- Варум манн цеппелин нахх? Куктуда еплормош голобум а-ха-ха! – не переставая скалиться заявил детина. – Пимпиди-пимпида трулюлюй хо-хо!
- Не понимаешь, - заключил Бомбаст.
- Юаминоп, - подтвердил здоровяк и похлопал рыжей лапищей по груди. В его заплечном колчане стрелы зазвенели наконечниками. Сбрендибор окинул взглядом могучую фигуру, затянутую в зеленое сукно, квадратные плечи, на которых трещал по швам меховой жилет, скосил глаза на суковатую дубину у пояса и решил не связываться с громилой. Сплюнув, он отвернулся и пошел туда, где на земле валялось несколько мешков. Самый массивный из них протяжно стонал и издавал многие другие немелодичные звуки. Продравшись через молодые заросли, Бомбаст подошел к мешку и отвесил тому хорошего пинка. Сопение и стоны усилились.
- А ну вставай, ленивый холоп! -  зарычал Бомбаст.
- Ой, о-хо-ох, барин… - заявил мешок.
- Харема, паршивый бурдюк! Последний раз повторяю, ленивый холоп, оторви от земли свою ожиревшую тушу и займись поклажей.
- Не-а, - грузный Харема повел заплывшим глазом и повернулся на другой бок. -  Не пойду никуда. Надоело.
На минуту у Бомбаста даже отнялся язык от подобной наглости. Он давно понял, что не смог бы найти более бесполезного и ленивого слугу, если бы проехал всю Европу от Праги до Лиона. Но до сих пор бездельник Харема не позволял себе подобного поведения при хозяине.
- Что значит, никуда не пойдешь? Нет, пойдешь, я тебе говорю! Как… миленький, - орал Сбрендибор. Однако попытки поднять слугу ни к чему не приводили. Харема вяло отбрыкивался и весил пудов восемь.
- Не пойду. Сами же говорили, что в волшебную страну отправимся. И вот. Тута мы. А раз, значит, страна волшебная, значит все здесь свободны. Мне рассказывала об этом моя дорогая бабушка. Мир праху ее, старой сквалыге. А потому никуда не пойду больше. Мне и тут неплохо. – закончил тираду толстяк. После чего отвернулся и захрапел. Под напором его дыхания затрепетали молодые деревца.
Сбрендибор вздохнул. Потом долго рылся в вещах, отобрал самое дорогое и нужное. Все самое дешевое и ненужное, в числе которого оказалась большая часть припасов и одежды, он свалил под развесистым дубом недалеко от места, где посапывал во сне вольный теперь Харема. Да, таковы были правила волшебной страны. Влоббен Ббах – место, где свободен каждый, не желающий терпеть неволю, а каждый свободный волен идти, куда захочет. Место, куда старый воин стремился вернуться столько лет. Наконец он здесь, и теперь может прожить остаток дней так, как мечтал всю свою жизнь. Собственный дом в тихом, отдаленном от больших городов месте. Конечно, теперь Сбрендибора ожидает одиночество, одиночество до гробовой доски, но тут уже ничего не изменить, не сделать. За многие оставшиеся за плечами годы он так и не нашел верной подруги жизни, не создал семьи, а ныне был слишком стар. И все, чего он желал – покой. Свобода от чужой воли и страстей, результатом которых оказываются сожженные горда, и расколотая войной земля, и оборванные жизни, и сломанные судьбы… Видимо, когда-то в дерево ударила молния, и теперь дуб венчал выцветший под ветром и дождями шпиль. Бомбаст опустил глаза, еще раз вздохнул, и направился прочь из зарослей орехового молодняка. Упругие ветви не хотели отпускать ног, словно забавляясь неловкости старика, которая стала приходить на смену былой гибкости и проворству. Наконец, Бомбаст выбрался на чистое от кустарника место и остановился передохнуть.
Когда же он разогнул спину, за спиной раздался шум. Такой шум мог бы создавать обоз, запряженный парой мулов, вязнущий в камышовом болоте. Или кто-нибудь в зеленой суконной куртке, с дубиной на боку. Принципиально не затрудняющий себя выбором дороги среди ореховых кустов. По горлу Бомбаста прокатилось неприятное предчувствие. Он зашагал прочь, хотя и прекрасно понимал, что его вот-вот окликнут. Хотя навряд ли, ведь верзила не мог говорить по-человечески. Значит, ожидать следует одергивания за плечо. Или скорее, взмаха дубины и бах по затылку! Эта перспектива Бомбаста не прельщала, и поэтому он решил принять некоторые меры по ее предотвращению. Проявлять агрессию было бессмысленно, паниковать глупо.
Когда здоровяк подошел, бравый Сбрендибор встретил его, уперев руки в бока, скинув поклажу в траву и выпятив тощий кадык. Незнакомец в зеленом оценил боевую осанку старого воина и одобряюще хохотнул.
- Бульбулирюк, - весело заявил он, вытаскивая из огромной сумки маленький  мех. В таких мехах очень удобно носить воздух. Хотя чаще  их наполняют вином и иными напитками. – Йеп, йеп, бухлеру. – Здоровяк с очень серьезным лицом протянул маленький сосуд Сбрендибору. Внутри призывно булькнуло. Старик вздохнул, но делать было нечего. Полжизни назад он дал страшную клятву никогда не отказываться от бесплатной выпивки. С тех пор он хлебнул горя дважды: в первый раз трактирщик забыл сполоснуть чашку, из которой днем ранее шпион Йорков отравил мышьяком шпиона Ланкастеров ; в другой раз «великолепное бургундское» оказалось разбавлено четырьмя частями воды. «Где двое, там и третий», - рассудил Сбрендибор, принимая мех. Тот оказался наполовину пустым, отчего и провис тут же в подобие мерзопакостной ухмылки. Бомбаст посмотрел парню в глаза, не нашел там ни тени лукавства, зубами выдрал туго притертую пробку и отхлебнул, сколько сумел. Ничего не произошло. Не скроем, что Бомбаст ожидал подвоха, но напиток
оказался вполне сносным. Он был слегка сладковатым на вкус и приятно согревал горло. Старый воин поднял глаза на хлебосольного незнакомца. В тот же миг страшный удар в живот заставил его согнуться пополам, судорожно глотая воздух. «Шибанул, мерзавец», - предположил Бомбаст, разглядывая цветастые круги перед глазами. А зря, парень был ни при чем, удар пришел изнутри.
Когда Бомбаст Сбрендибор пришел в себя, молодчик стоял на прежнем месте и все так же невозмутимо улыбался.
- Я сломаю тебе челюсть, - подумав, сообщил Сбрендибор, - но чуть-чуть позже. Что ты мне всунул? Признавайся! – и был не слишком удивлен, услышав вполне ясный ответ.
- Ты отведал напиток понимания, путник. Теперь ты можешь внимать речи людей и животных, камней и цветов, деревьев и волн. Я – Игориус – Жрец Великого Престола Чаш. А кто ты, появившийся в нашем крае столь внезапно?
- Иди к черту.
- Чего? – удивился Игориус, ранее говоривший с предельно серьезным и торжественным видом.
- Я предлагаю тебе пойти к черту, - заявил Бомбаст, -  тут отродясь не было ни  Престола Чаш, ни Ордена Стаканов, ни Ложи Пивной Кружки. Если ты, хохмач, сейчас не говоришь, кто ты есть, то потом не жалуйся, что какой-то вороне не хватило куска от твоего брюха.
При виде столь решительно настроенного противника здоровяк пошел на попятную. При этом он снова развеселился.
- Да ладно, дед, не держи обиду! Ты же совсем не понимаешь шуток. Йохан я, зовут меня так. Считай, местный. А то и… то, - в этот миг на Йохана напал приступ неуправляемого хохота.
- Что и? – теперь пришла очередь удивляться Сбрендибору.
- А то и… двухместный! - выдохнул верзила, и его могучее тело вновь сотряс взрыв смеха.
- Ничего себе, - только и смог выдать ошарашенный солдат, глядя на парня размазывавшего по щекам счастливые слезы в тщетных попытках унять рвущееся наружу веселье. - с тобой и впрямь без фляги не разберешься. Бог с тобой, живи, юродивый. Где Город знаешь?
Спустя долгую минуту Йохан овладел собой настолько, чтобы слабо махнуть здоровенной ручищей в сторону восходящего солнца. На этом его силы иссякли, и он ничком свалился в траву, весь трясясь от беззвучного смеха.

Отредактировано Хоган Бредвуд (2008-11-10 00:19:28)

Ладно, держи... :

Глава 2. Разбухание группы.- Так ты, старик, из иного мира пожаловал?
- Да, вроде того. Почти.
- Ну и как там урожай?
- Ничего, голодаем. Ты йемен?
- Ага, что-то вроде.
Солнце припекало вовсю, сбитая тропа толкалась в подошвы. По обочинам бесконечной стеной тянулись полевые цветы и лебеда. Теплый и пряный запах желтоголовой пижмы стелился над дорогой, обволакивая и пьяня. Еще не успев отойти подальше от ореховых зарослей, Бомбаст услышал, как Йохан бежит вслед за ним. После приступа буйной радости на него внезапно напала апатия. Он шел, повесив голову, говорил невпопад. Разговор не клеился.
- И долго эта ваша война шла? - без всякого интереса выспрашивал вольный йемен.
- Порядочно. – так же безразлично отвечал Сбрендибор. Самого его угнетали невеселые мысли. Он покинул Волшебную Страну еще мальчишкой, и с тех самых пор его не оставляла жажда по этому чудесному краю. Он рвался сюда всем сердцем, всей душой. А что же случилось теперь? Он вернулся, но земли не сочатся молоком и медом, как представлялось детскому воображению. И идет теперь обессиливший, опустошенный старик по пыльной тропке меж непролазным лесом и бескрайним полем. Бредет с левого боку попутчик, снедаемый скукой. Крапива, одуванчик, лопухи.
На привал остановились в самый разгар полудня. Путники разместились под сенью разлапистой ольхи на самой опушке леса. Сбрендибор с явным удовольствием скинул с плеч котомки. Порылся в них, но к своему удивлению не нашел ничего съедобного. Озадаченный, он залез поглубже в тень, неразборчивой бранью поминая попеременно себя и Харему. Вслед за ним сумки осмотрел Йохан. Придя к тому же выводу, разом поглупел лицом, но ничего не сказал. Так они сидели довольно долго, и старик успел уже задремать, когда за спиной у него раздался сначала невнятный вопль, а  потом хлюпающий всплеск. Последовавшая затем тишина вовсе не улучшила настроение. В тени деревьев блеснули лезвие бомбастова меча и загоревшиеся интересом глаза йемена. Стараясь двигаться как можно тише, Бомбаст наступил на все подвернувшиеся палочки, угодил ногой в кротовую нору и получил по лицу березовой ветвью. Вытащив намертво застрявший в трещине расколовшегося пня край плаща, бывалый вояка сумел таки подкрасться к  цели незамеченным. Замечать было некому. Посреди большой поросшей ряской лужи, разметав тощие конечности, лежал затылком кверху подозрительный тип. По сторонам схваченной цветной тесемочкой белокурой головы вразлет распластались длинные уши.
- Папаня мой землепашец! – выдал разом воспрявший духом Йохан. Он только что продрался следом. – Это же эльф! Ну я его, эх! - от переизбытка чувств здоровила крутанул дубину над головой. И тут же заявил, - Тащи.
Бомбаст непонимающе посмотрел на попутчика.
- Вытаскивать его надо. Утопнет сердешный.
У Сбрендибора на этот счет было иное мнение. Особенно если учесть глубину лужи… Но спорить не стал, схватил эльфа за пояс, Йохан подхватил за шиворот, и совместными усилиями жертва стихии была доставлена на твердую землю. Ресницы не дрожали, бледный рот был слегка распахнут. Две пощечины, одолженные Сбрендибором, долженствующего действия не оказали. Утопленник категорически отказывался жить. Не слишком долго чесав в затылке, йемен расплылся в широчайшей улыбке. Умчался обратно на опушку и не торопясь вернулся. В руках его покачивалась похудевшая кожаная фляжка. От одного влитого сквозь стиснутые зубы глотка страдальца сложило так, что вода в ужасе покинула его легкие. Все еще не придя в себя окончательно, эльф дико озирался осоловевшими глазами.
- Нн… ф-ф-ф…с… - отбила зубную дробь жертва спасения.
- Что он сказать хочет? –  в удивлении уставился Бомбаст на зубоскалящего здоровяка.
- Ни фига се…
Седые брови поползли вверх. Это были первые слова чистокровного эльфа, достигшие ушей старого воина.         
       

Глава 3. Зяблики в молоке.

3-я глава, как я уже говорил так осталась ненаписанной... Может быть мы её допишем как-нибудь, но это будет только после зимней сессии...